Флибустьер - Страница 65

– Сюда, поближе к нам, – произнес бомбардир, показав на заросшую мхами землю. Серов опустился рядом с Шейлой и вдруг почувствовал, как она прижалась к нему плечом. Пальцы девушки скользнули в его ладонь таким естественным, таким привычным жестом, будто она хотела сказать Теггу, Стуру и Росано: вот, смотрите!.. он мой, а я – его, и это не подлежит ни сомнению, ни обсуждению. Мир Серова, еще мгновение назад неустойчивый и зыбкий, сразу обрел стабильность; не домыслы и страхи лежали теперь в его основе, а твердая уверенность. Он мой, а я – его… Гибель Брукса ничего не изменила.

Казалось, трое пиратов не были удивлены. Боцман сделал каменное лицо, лекарь одобрительно кивнул, а Тегг, покосившись в их сторону, хмыкнул и сказал:

– Слава Иисусу, все в сборе. Ну, какие будут мнения, леди и джентльмены?

– Думаю, ван Мандер встревать не решится. – Росано пошевелился, и блики света скользнули по его впалой щеке. – Получит свои soldi, molto soldi, а к деньгам неприятности ни к чему. Да и кричать за него некому, даже вахта его не крикнет. Галлахер был предан капитану и сделает так, как ты скажешь, bambina. – Лекарь посмотрел на Шейлу.

– Том? – с вопросительной интонацией произнес бомбардир.

– Старый, – проворчал боцман.

– Ему на покой пора, – согласилась Шейла.

– На покой он уже лет пять собирается, – заметил Росано. – Но в этот раз, пожалуй, и правда уйдет. Он с Бруксом долго плавал, а в старости привычки не меняются. Уйдет!

Лекарь пошарил во мхах, вытащил флягу с ромом, приложился к ней и пустил сосуд по кругу. Шейла отказалась, а Серов хлебнул. Спиртное взбодрило его, позволив сбросить остатки сна.

– Верно насчет Садлера, – молвил Тегг, вытирая губы. – Лет двадцать, даже пятнадцать назад это был бы капитан! Гореть мне в аду! Я первый бы крикнул и за ним пошел…

Росано поджал тонкие губы.

– Что говорить о прошлом! Пятнадцать лет назад Морган был жив, а при нем – три дюжины командиров, любого выбирай… А нынче кроме Пьера Пикардийца и Неда Скотта с «Бристоля» никого не осталось, и оба они не из лучших. Так что, Сэмсон, деваться некуда – или ты, или Пил.

Это они капитана выбирают, мелькнуло у Серова в голове. Как в будущем, так и сейчас, вопросы преемственности власти решались кучкой посвященных, умевших направлять энергию народных масс в желательную сторону. Такая теневая процедура была отработана в глубокой древности и без существенных перемен использовалась при выборах афинских стратегов, секретарей и президентов, глав финансовых корпораций или, как в данном случае, вождя пиратской шайки. Прежде Серову не доводилось участвовать в подобных келейный советах, но как человек, воспитанный в демократической стране, он мог предвидеть, что скоро речь пойдет о черном пиаре и расстановке сил.

Так оно и случилось.

– Вахта Дойча крикнет за помощника, – сказал Стур. – И половина ублюдков Тиррела тоже. Да и за Галлахеровых парней я бы не стал ручаться. Чарли, конечно, их крепко держит, но каждой пьяни пасть не заткнешь. Тому же Мортимеру или Алану Шестипалому.

Рука Шейлы напряглась в ладони Серова.

– Это будет четыре дюжины, – промолвила она. – За Teггa крикнут канониры, Галлахер и Тиррел с верными людьми, братья Свенсоны с приятелями… Дюжин пять наберется. Как ты считаешь, Эндрю?

Она пыталась втянуть его в разговор, но предпочтения корсаров были Серову неизвестны. Слишком недолгое время он пробыл с ними, и в этот период власть капитана казалась незыблемой. В разговорах, что велись на берегу, подальше от палубы «Ворона», Брукса могли сравнить с Грамоном или Дэвисом, и это сравнение было не в его пользу; с другой стороны, и Дэвис, и Грамон, и все другие великие вожди Берегового братства давно уже числились в покойниках и на место Джозефа Брукса не претендовали.

Серов обнял Шейлу за плечи.

– Я считаю, – сказал он, – что шансы примерно равны, и это очень плохо. Неопределенная ситуация часто разрешается не законом, а насилием. Корабль у нас один, его не разделишь, по-доброму не разойдешься… И может получиться так, что одна половина команды набросится на другую.

После этих слов наступило молчание. Росано хмурился, боцман то стискивал, то разжимал мозолистый кулак, а в глазах Teггa играли кровавые отблески свечи, горевшей в фонаре. Серову внезапно вспомнилось, как бомбардир пристрелил испанского капитана – там, на безымянном острове, где полгода назад делили добычу. Тегг сделал это без колебаний, и, наверное, сейчас его не слишком пугала мысль о кровавой смуте. Он посмотрел на лекаря, будто ожидая от него совета, но тот лишь пробормотал загадочное: «Silent leges inter arma» – и смолк.

– Дьявольщина! Может, и правда выбить Пилу дырку в башке, и дело с концом? – Тегг бросил взгляд на Шейлу. – Корабль твой. Тебя это устроит?

Девушка вздрогнула.

– Нет. Такого дядя не захотел бы. И я не хочу. Резня между своими…

– Бывало, и не раз, – заметил Тегг. – Верно, Джулио?

– Верно. Но вот я что подумал… – Хирург прикоснулся к длинному носу. – Пил из знатных… офицер короля, белая кость, голубая кровь… Если на этом сыграть? Такие люди не очень нравятся нашим голодранцам. А ты…

– А я – бывший королевский сержант артиллерийской службы, и об этом, клянусь преисподней, знает каждый висельник в команде, – закончил Тегг. – Что вспоминать о былом? Теперь мы все сравнялись, все каторжники и уголовные хари. Так что давай положимся на милость Господа и решим, кто первый за меня крикнет.

Стур шевельнулся, но лекарь положил руку ему на колено:

– Лучше я, Уот. От тебя они видели зуботычины да пинки, ты их поносишь и шпыняешь, а я исцеляю их раны и потчую ромом. Еще за их души молюсь… Ты уж прости, Уот, но lingua у меня тоже лучше подвешен. Я крикну.